06.05.2022 | Музей онлайн
Воспоминания сына поэта М.К. Луконина
Вот уже 45 лет в Волгограде работает мемориальная квартира известного советского поэта Михаила Луконина. Квартира, куда он, наш знаменитый, известный на всю страну земляк, уже давно ставший москвичом, приезжал при каждом удобном случае «надышаться Волгой», пообщаться с друзьями, порыбачить. В эти дни квартира «оживала», наполнялась дорогими сердцу поэта людьми, родными голосами друзей, стихами.
После смерти Михаила Луконина по просьбе друзей-поэтов в его волгоградской квартире сделали мемориальный музей, сохранив прижизненную обстановку. И сегодня, спустя без малого пол века, здесь все, как тогда, в далекие 70-е…
В 1977 году на открытии мемориального музея в квартире Михаила Луконина почетными гостями были его родные – вдова Анна Васильевна Антоненко-Луконина, одна из родных сестер Михаила Кузьмича, его сын Сергей Михайлович Луконин - писатель, художник и журналист, автор статей и очерков о жизни творчестве своего отца. Давайте сегодня вместе посмотрим на известного поэта глазами одного из его сыновей - ребенка и уже взрослого сына поэта.
ИСПЫТАНИЕ НА РАЗРЫВ
Автор С.М.Луконин
До сих пор я храню в шкатулке памяти запах терпкого табака, выцветшую гимнастёрку и руки, неловко держащие меня на коленях. Мама рассказывала – это был мой отец – Михаил Кузьмич Луконин: в 1945 году он приходил к нам на Старый Арбат. Спустя годы, когда наши встречи стали частыми, во мне сложился образ человека со всеми его достоинствами и недостатками, о которых я вправе умалчивать или говорить.
* * *
Из Старого Арбата мы переехали в трухлявый деревянный дом в Хамовниках, мама топила печку, таскала в мороз и жару вёдра воды с уличной колонки, разъезжала по командировкам, наняла бездомную старушку Феоктисту, чтобы за мной ухаживать. И радовалась жизни. Что ещё нужно было для счастья? «…чтобы ты, сын, – говорила она, – несмотря на наши отношения с Михаилом Кузьмичом, знал, что у тебя есть отец, и ты должен с ним встречаться». До войны мама, Татьяна Кормилицына, училась в Литинституте, на одном с отцом семинаре Луговского. Война всё поломала.
* * *
В отличие от моих ровесников – сыновей и дочерей литераторов советского времени, я лишен был отцовского внимания, как это положено в полноценной семье. При встрече с ним буквально выдавливал из себя слово – «папа», а повзрослев, так и не смог привыкнуть к этому интимному обращению. Не тот ли мотив звучал в Автобиографии отца? «...воспитывался в худой избе в голоде и холоде, как должное воспринимая кличку «безотцовщина». Вот ирония судьбы! И детям его: Николаю, мне, Насте, Анюте – это слово так знакомо!
* * *
Свою первую с отцом встречу я хорошо запомнил. Он пришёл в «Комсомольскую правду» вычитывать вёрстку со своими стихами, я в это время находился в редакции, там работала мама. Балагурил с окружившими нас сотрудниками, смеялся. И всё поглядывал в мою сторону с удивлением и любопытством. Коренастый, подтянутый, лицо с налётом загара – таким оно было всегда. То ли ветер с Волги догонял его, то ли солнце степное…
* * *
Мой отец Михаил Луконин родился в Астраханской области, в Приволжском районе, в татарском селе Килинчи на берегу реки Булда. Его отец, Кузьма Ефимович, служил на почте, попутно учил русскому языку местных жителей.
В 1921 году умер от холеры. Вдова Наталья Ефимовна с дочерьми и сыном возвратились на родину мужа в Быковы Хутора под Сталинградом. В 1930 году старшая сестра взяла мальчика в город. А там знаменитый Тракторный завод. …Как всплески волжской воды при штиле – робкие ощущения поэзии; дальше – литгруппа при заводе, увлёкся Маяковским. …Учился на вечернем отделении областного Педагогического института, продолжая работать на заводе, играл за футбольную команду «Трактор». Тогда и приметили юношу: пригласили в Москву учиться в Литературном институте им. Горького.
* * *
Характером отец был тот ещё: добровольцем пошёл воевать с белофинами, в лыжный батальон. А когда грянула Великая Отечественная война, с другом Сергеем Наровчатовым отправился на фронт в армейскую газету, ранен, вместе выходили из окружения. В Сталинграде под бомбёжкой погибла его мать. Отцу тогда было 22 года! А через год написал: «Но лучше прийти с пустым рукавом, чем с пустой душой». Эти строки из стихотворения «Приду к тебе» цитировала вся страна. Можем ли мы представить себе современного юношу с таким нравственным запалом? Война взрослит человека значительно раньше, чем в мирное время.
* * *
Мальчиком я понимал, что мой отец – Михаил Луконин, человек особенный, не такой, как отцы моих ровесников в классе: если кто-то говорил о нём, то с придыханием (конечно, не литературного круга), не скрывая своего любопытного взгляда. Было страшно неловко и пугающе… В какой-то степени синдром «Луконин» за мной хвостом тянулся многие годы: во всём, чего я достиг в карьере – заслуга Михаила Кузьмича: институт, «Комсомольская правда», издательство «Молодая гвардия» – всё по его протекции, подмигивали: «Ну, как же! Папаня помог». Даже сейчас нет-нет да представляют меня незнакомцам: «Это сын Михаила Луконина, того самого знаменитого в Советском Союзе поэта». Смешно и обидно. Действительно, он пытался запихнуть подростка в спортивную школу, просил знакомого тренера взять меня в секцию. А тот отказался: «Мальчик слишком длинный». … И то верно, что он захотел пристроить меня в университет, откуда-то откопал аспиранта, пригласил в ресторан. На следующий день я поехал в общежитие на Ленинские горы, о чём-то говорили – не помню. Больше я с аспирантом не встречался. Что-то меня останавливало. Помню, хмурый взгляд отца: «Ты меня подвёл. Так не делают». Мои увлечения музыкой, театром воспринимал, как баловство. Какой уж тут блат!
* * *
Он жил «на излёт», опутанный со всех сторон общественной, литературной жизнью, летал, ездил в составе делегаций на писательские семинары, форумы. … Каждое стихотворение последних лет Михаила Луконина – это малая поэма, в которой устойчивая форма сливается с содержанием, наполненным любовью и тревогой к своим близким. Можно теперь сказать самое главное, к чему призывало сердце:
Волга-родина, прости слова восторга,
И прости меня за всё,
Что умолчал.
Я живу тобой, плыву тобою, Волга,
Знаю твёрдо –
Ты последний мой причал.
(«Капля Волги»)
После смерти Михаила Луконина по просьбе друзей-поэтов в его волгоградской квартире сделали мемориальный музей, сохранив прижизненную обстановку. И сегодня, спустя без малого пол века, здесь все, как тогда, в далекие 70-е…
В 1977 году на открытии мемориального музея в квартире Михаила Луконина почетными гостями были его родные – вдова Анна Васильевна Антоненко-Луконина, одна из родных сестер Михаила Кузьмича, его сын Сергей Михайлович Луконин - писатель, художник и журналист, автор статей и очерков о жизни творчестве своего отца. Давайте сегодня вместе посмотрим на известного поэта глазами одного из его сыновей - ребенка и уже взрослого сына поэта.
ИСПЫТАНИЕ НА РАЗРЫВ
Автор С.М.Луконин
До сих пор я храню в шкатулке памяти запах терпкого табака, выцветшую гимнастёрку и руки, неловко держащие меня на коленях. Мама рассказывала – это был мой отец – Михаил Кузьмич Луконин: в 1945 году он приходил к нам на Старый Арбат. Спустя годы, когда наши встречи стали частыми, во мне сложился образ человека со всеми его достоинствами и недостатками, о которых я вправе умалчивать или говорить.
* * *
Из Старого Арбата мы переехали в трухлявый деревянный дом в Хамовниках, мама топила печку, таскала в мороз и жару вёдра воды с уличной колонки, разъезжала по командировкам, наняла бездомную старушку Феоктисту, чтобы за мной ухаживать. И радовалась жизни. Что ещё нужно было для счастья? «…чтобы ты, сын, – говорила она, – несмотря на наши отношения с Михаилом Кузьмичом, знал, что у тебя есть отец, и ты должен с ним встречаться». До войны мама, Татьяна Кормилицына, училась в Литинституте, на одном с отцом семинаре Луговского. Война всё поломала.
* * *
В отличие от моих ровесников – сыновей и дочерей литераторов советского времени, я лишен был отцовского внимания, как это положено в полноценной семье. При встрече с ним буквально выдавливал из себя слово – «папа», а повзрослев, так и не смог привыкнуть к этому интимному обращению. Не тот ли мотив звучал в Автобиографии отца? «...воспитывался в худой избе в голоде и холоде, как должное воспринимая кличку «безотцовщина». Вот ирония судьбы! И детям его: Николаю, мне, Насте, Анюте – это слово так знакомо!
* * *
Свою первую с отцом встречу я хорошо запомнил. Он пришёл в «Комсомольскую правду» вычитывать вёрстку со своими стихами, я в это время находился в редакции, там работала мама. Балагурил с окружившими нас сотрудниками, смеялся. И всё поглядывал в мою сторону с удивлением и любопытством. Коренастый, подтянутый, лицо с налётом загара – таким оно было всегда. То ли ветер с Волги догонял его, то ли солнце степное…
* * *
Мой отец Михаил Луконин родился в Астраханской области, в Приволжском районе, в татарском селе Килинчи на берегу реки Булда. Его отец, Кузьма Ефимович, служил на почте, попутно учил русскому языку местных жителей.
В 1921 году умер от холеры. Вдова Наталья Ефимовна с дочерьми и сыном возвратились на родину мужа в Быковы Хутора под Сталинградом. В 1930 году старшая сестра взяла мальчика в город. А там знаменитый Тракторный завод. …Как всплески волжской воды при штиле – робкие ощущения поэзии; дальше – литгруппа при заводе, увлёкся Маяковским. …Учился на вечернем отделении областного Педагогического института, продолжая работать на заводе, играл за футбольную команду «Трактор». Тогда и приметили юношу: пригласили в Москву учиться в Литературном институте им. Горького.
* * *
Характером отец был тот ещё: добровольцем пошёл воевать с белофинами, в лыжный батальон. А когда грянула Великая Отечественная война, с другом Сергеем Наровчатовым отправился на фронт в армейскую газету, ранен, вместе выходили из окружения. В Сталинграде под бомбёжкой погибла его мать. Отцу тогда было 22 года! А через год написал: «Но лучше прийти с пустым рукавом, чем с пустой душой». Эти строки из стихотворения «Приду к тебе» цитировала вся страна. Можем ли мы представить себе современного юношу с таким нравственным запалом? Война взрослит человека значительно раньше, чем в мирное время.
* * *
Мальчиком я понимал, что мой отец – Михаил Луконин, человек особенный, не такой, как отцы моих ровесников в классе: если кто-то говорил о нём, то с придыханием (конечно, не литературного круга), не скрывая своего любопытного взгляда. Было страшно неловко и пугающе… В какой-то степени синдром «Луконин» за мной хвостом тянулся многие годы: во всём, чего я достиг в карьере – заслуга Михаила Кузьмича: институт, «Комсомольская правда», издательство «Молодая гвардия» – всё по его протекции, подмигивали: «Ну, как же! Папаня помог». Даже сейчас нет-нет да представляют меня незнакомцам: «Это сын Михаила Луконина, того самого знаменитого в Советском Союзе поэта». Смешно и обидно. Действительно, он пытался запихнуть подростка в спортивную школу, просил знакомого тренера взять меня в секцию. А тот отказался: «Мальчик слишком длинный». … И то верно, что он захотел пристроить меня в университет, откуда-то откопал аспиранта, пригласил в ресторан. На следующий день я поехал в общежитие на Ленинские горы, о чём-то говорили – не помню. Больше я с аспирантом не встречался. Что-то меня останавливало. Помню, хмурый взгляд отца: «Ты меня подвёл. Так не делают». Мои увлечения музыкой, театром воспринимал, как баловство. Какой уж тут блат!
* * *
Он жил «на излёт», опутанный со всех сторон общественной, литературной жизнью, летал, ездил в составе делегаций на писательские семинары, форумы. … Каждое стихотворение последних лет Михаила Луконина – это малая поэма, в которой устойчивая форма сливается с содержанием, наполненным любовью и тревогой к своим близким. Можно теперь сказать самое главное, к чему призывало сердце:
Волга-родина, прости слова восторга,
И прости меня за всё,
Что умолчал.
Я живу тобой, плыву тобою, Волга,
Знаю твёрдо –
Ты последний мой причал.
(«Капля Волги»)